Евгения СИМОНОВА:
После «Афони» мне улыбались дети и нетрезвые мужчины

Евгению Симонову, актрису Театра им. Маяковского, сразу узнаешь на сцене или на киноэк-ране, какой бы костюм она ни носила: вопрошающий взгляд всегда удивленных глаз, неза-щищенная улыбка. Ее героини из фильмов «Обыкновенное чудо», «Афоня», «Вылет задер-живается», «В бой идут одни старики», «Пропавшая экспедиция», «Школьный вальс» и дру-гих нужны зрителю и сегодня.

– Женя, с чего началась актриса Симонова?
– Со школьного урока. Показывали учебный фильм «Муму», и сердобольная учительница отпустила меня домой – я никак не могла успокоиться, ревела все время. И с того дня, ко-гда, посмотрев «Анну Каренину», я дома написала на обратной стороне билета: «Буду ак-трисой!» Билет запечатала, а на конверте сделала надпись: «Вскрыть в 1972 году». Именно в этом году я и стала студенткой Щукинского училища.
– Чему отдаете предпочтение – театру или кино?
– В кино, как мне кажется, актер может зрителя обмануть... Театр – искусство обнажающее, он заставляет зрителя забыть о вечных проблемах, и зрительный зал превращается в школу постижения человека. Актер всегда играет собой, больше нечем. Сегодня, когда так расцве-ла бездуховность, театр остается чуть ли не единственным местом, в котором можно гово-рить о вечном, взывать к чувствам, душе...
– Вы, когда играете, смотрите в зал? Видите глаза зрителей?
– Я близорука, но у меня обостренный слух. И я оцениваю зрителей по тому, слушают они меня или нет. Это – обоюдный процесс. И игра иногда бывает неважной, и зритель иногда попадается равнодушный. А бывает и так, что зритель уходит, не досмотрев до конца. А иногда приходит просто отдохнуть, а тут люди по сцене мечутся, страдают...
– Насколько ваше актерское амплуа соответствует вашему характеру?
– В каждой роли можно найти что-то близкое. Но каких-то особенных, не похожих на себя героинь я не играла.
– Что вам больше всего мешает в работе?
– Инертность, и не только чужая, но и собственная. Вечный конфликт между «хочу» и «на-до». Бывает, сержусь на себя за то, что не умею быстро сосредоточиваться на работе. Вот как-то Неелова рассказывала, что она сразу включилась в роль. А мне приходится долго раскручиваться. Я как-то все делаю с трудом, понимаете?
– Очень жалко, Евгения, что в кино вас можно увидеть все реже и реже.
– Произошла переоценка ценностей. Я сосредоточилась на воспитании второй дочери. Та-кие подвиги в жизни актрисы, особенно когда ей за сорок, определенная роскошь, и это одна из причин, почему я «выпала» из кинематографа. Но я всегда отдавала себе отчет, что это не может продолжаться вечно, что обязательно последует остановка, перерыв, а то и пол-ное забвение. Кино любит новые лица. Одно время мое лицо тоже было новым. А сегодня оно, наверное, примелькалось. В этом смысле театр более консервативен и благодарен, он верен своим стареющим актерам, и они медленно переходят из возраста в возраст...
– Вы к себе явно несправедливы...
– Я не напрашиваюсь на комплимент, не ищу сочувствия. К этому этапу жизни я отношусь достаточно спокойно. Кино для актрисы – это часть жизни. Но моя главная и первая профес-сия – актриса театра. Сцена заставляет искать новые краски. Если в ближайшем будущем кино не обратит на меня свой благосклонный взор, для меня это не будет ударом.
– Ваш муж кинорежиссер Эшпай вместо того чтобы снять свою жену в фильме «Униженные и оскорбленные», пригласил звезду Настасью Кински...
– Так это же Кински! Я помолчу, что она еще просто на десять лет моложе меня, что для фильма очень важно. У нас с мужем негласная договоренность – не делать совместных кар-тин. Не хочу повторять участи тех современных актрис, которых мужья снимают только по-тому, что они – их жены. Мне судьба и так дала больше того, чего заслуживаю. Снималась у Быкова, Данелии, Ташкова. Куда уж лучше... Так что оставим в покое мою скромную персо-ну...
– Но все-таки в экранизации по роману Достоевского вы снялись?
– Да, в фильме «26 дней из жизни Достоевского» я играла его жену – Анну Сниткину. А за-мечательный артист, покойный Анатолий Солоницын, играл самого Федора Михайловича. Мучительно проходила у нас одна печальная сцена. Режиссер Зархи призывает: «Плачьте! Герои – нервные, эмоциональные люди». А актерам слезы выдать не удавалось. Солоницын попросил вату с нашатырем, чтобы мы «заплакали». Но когда после этого режиссер вместо слов «Внимание, мотор!» произнес «Внимание, нашатырь!», мы едва не рассмеялись.
– Вы о принцессе из «Обыкновенного чуда» не вспоминаете?
– Фильм замечательный. Недавно я его в сотый раз смотрела по ТВ. Получила истинное на-слаждение. Марк Захаров ну никак не хотел меня утверждать. Помогла второй режиссер Сырцова. Марк Анатольевич, увидев меня, сказал: «Нет, она мне не нравится», – и продол-жал искать актрису, а моя фотография стараниями Сырцовой вновь и вновь ненавязчиво появлялась все время у него на столе. Наконец меня вызвали на пробу, одели в какое-то дурацкое платье... Проба была ужасной. Но потом меня вызвали еще. На сей раз я была в строгом мужском костюме, со шпагой и меня так красиво снял оператор Немоляев, что За-харову я наконец-то понравилась.
– Как вы относитесь к профессии киноактрисы?
– Я смотрю десятки, а может быть, сотни картин и прихожу к неутешительному выводу: женщина в нашем кино унижена до предела. Кого мы видим на экране? Либо это бесполые существа, задавленные бытом, нуждой, беспросветным отчаянием, либо «ночные бабочки», валютные проститутки, прожигающие жизнь в винном угаре. С моей актерской темой я не вписываюсь. Я актриса немодная.
– Но бремя популярности приходится нести?
– Первые признаки популярности я испытала после показа фильма «Афоня». Мне улыба-лись дети и нетрезвые мужчины...
– Вы выглядите на тридцать, а вам недавно исполнилось...
– Я люблю свой нынешний возраст. Лучший, как мне кажется, потому что лучшие роли ми-рового репертуара написаны под него: «Месяц в деревне», «Вишневый сад», «Строитель Солнес» и другие. Мне давно опротивело амплуа порхающей героини, я всю жизнь вырыва-лась из него как могла...
– Женя, если бы вам сегодня предложили сыграть роль тридцатилетней счастливой женщи-ны, то...
– ...то это была бы роль года. Но на это я не замахиваюсь. Но уверена, что в зрителе живет истовая потребность в добром, светлом, оптимистическом кино. Тем более что счастье, лю-бовь, радость не исчезли из нашей жизни. В этом как-то даже неловко признаваться, но ведь в сущности я очень счастливый человек. У меня есть любимая профессия, у меня родной театр, преданные друзья, замечательная семья. Мне дороги родители моего мужа. У нас с Андреем, как мне кажется, сложились искренние и нежные отношения с дочерьми. А это и есть счастье. Это простое обыкновенное чудо, которое доступно каждому из нас. Я готова сыграть счастливую женщину, готова донести ее внутренний свет до зрителя. Если, конечно, найдется такой режиссер. Разве что мужа попросить?

Светлана НОВИКОВА.