Ирина МИРОШНИЧЕНКО:
Мужчина – тот, кто готов понять и простить…

Красивая женщина может позволить себе быть тайной. Чего только не говорили об Ирине Мирошниченко, каких только романов ей не приписывали. Актриса предпочитала оставаться загадкой. Ирина Мирошниченко сыграла роли в фильмах «Я шагаю по Москве», «Андрей Рублев», «Ошибка резидента», «Миссия в Кабуле», «Дядя Ваня», «Тайны мадам Вонг», «Вам и не снилось» и других. В последнее время стала петь, и большей частью на французском. Выпустила два диска – «Коренная москвичка» и «Я – актриса».

– Ирина Петровна, вы известная театральная актриса, кинозвезда, светская красавица, а теперь еще и эстрадная певица. Вас уже называют русской Далидой. Эти песни – продолжение вашей профессии?
– Я еще студенткой пела песни на французском, один раз даже на ТВ. Все это продолжалось до тех пор, пока не встретилась на юбилее Льва Лещенко с поэтом и композитором Андреем Никольским. Лева позвонил мне как-то и предложил принять участие в его вечере. Я поинтересовалась: в качестве кого? «Ну выйдешь на сцену, меня поздравишь. Знаешь, есть такой талантливый парень, я его песни пою. У него есть одна актерская песня. Давай ее вместе споем?» Я согласилась. Через некоторое время позвонил и сам автор. Мы встретились. Он пришел с огромным магнитофоном, одна его песня «Ах, как жаль» мне сразу понравилась. Я ее раз сто слушала. Эта музыка вошла в мою жизнь. Потом родилась идея концерта, на котором я исполняла песни А. Никольского в Театре эстрады. Эти песни переплетаются с моими ролями, отвечая настроениям, эмоциям. Кому-то исполнение это нравится, кому-то нет, но оно – мое. И я никому в этом качестве себя не навязываю.
– Откуда в вас музыкальность, изящный французский?
– В детстве я очень хотела играть на арфе, но в нашей комнатушке места ни арфе, ни пианино не было. И пришлось играть на скрипке. А в Гнесинском, где я училась с шести лет, французский был хороший. Я очень люблю этот язык, он сопровождает меня всю жизнь: и курсы иняза были, и песни французских шансонье на капустниках, и Париж, где, кстати, вовсе не чувствовала себя нижегородкой... Я всегда мечтала быть синтетической актрисой, как Орлова: самой и петь, и танцевать, играть в кино и на сцене. Еще несколько лет назад я даже представить себе не могла, что у меня будет такой поворот с песней, который заполнит собой всю мою жизнь. А завтра, может быть, будет новый поворот...
– Что вы испытывали на строительных лесах храма Христа Спасителя при съемках вашего клипа «Коренная москвичка»?
– Я все делала без страховки на высоте птичьего полета. Снималась без дублера, но было очень страшно: мы поднимались на лифте, потом лезли по жутким железным стремянкам...
– А вы на самом деле коренная москвичка?
– Самая что ни на есть. Всю жизнь живу на Тверской.
– Как мхатовцы отнеслись к перевоплощению драматической актрисы в эстрадную?
– Первое время архискептически. Сейчас – очень уважительно. Я сужу по мнению актеров, с которыми всю жизнь проработала в театре. Они говорят: «Ты выросла». Я даже одну кассету своей гримерше подарила.
– Ирина Петровна, а вашему возвышенному образу не противоречат выступления в ночных клубах?
– Можно, конечно, говорить, кокетничая, что звания для меня ничего не стоят. Когда мне, народной артистке, вручали орден «Знак Почета», я радовалась, но оценить в полной мере тогда не смогла. Теперь этим орденом мне хочется гордиться. Да, я не люблю шумные компании, ночные тусовки, большое число людей. Но когда меня приглашают на какие-нибудь презентации, я всегда говорю, что приеду – только если буду работать. Выступления в ночных клубах для меня теперь – возможность петь для публики. А публика для меня одна – без различий.
– Вы женщина эмансипированная, заядлая автомобилистка, успели побывать в ранге министра, по-моему, у вас даже есть орден «За освоение целины», возглавляли строительство кооператива – иногда себя мужиком в юбке не чувствовали?
– Что касается целины, туда отправился мой старший брат. Мы его как на фронт провожали. А я тогда сыграла первую свою разведчицу и на декаду от Украины в Казахстан поехала. И очень мне хотелось на бараки посмотреть, в которых мой брат два года прожил. И посмотрела... А медали такие мы тогда по списку получали. А заместителем министра культуры московского правительства я проработала всего три месяца. Время было интересное – столько идей, планов. В министерство попала в момент реорганизации – многих людей нужно было уволить. Тяжелое дело. Мой кабинет, жутко холодный, был на 17-м этаже. Да, меня иногда называют «амазонкой за рулем». И правильно. Всю жизнь за рулем. Не могу себя представить без машины. У меня сейчас большая белая «японка» с правым рулем по имени «старикан Седрик». Купила на гастролях в Японии. Я достаточно независимая и деловая женщина. Когда-то играла в спектакле Ливанова «Чайка» и пыталась защитить все, что касается эмансипации. Чтобы войти в роль, сделала короткую стрижку, нацепила пенсне, надела шляпу и широкий кожаный пояс. Разве что только табак не нюхала. Скорее всего, это самый правильный способ существования в моей профессии. Это предел счастью? Я скажу: нет, все достаточно эфемерно.
– Виталий Вульф однажды сказал такую фразу: «Это великое мужество жить и оставаться прекрасной!» Вы знаете, что это было сказано вам?
– Вульф учитывал, видимо, нашу реальность. Однажды я прилетела в Америку и встретила там свою приятельницу, которая уехала из страны лет пятнадцать назад. Помню ее первую реакцию: «Как тебе удалось там сохранить свои волосы, кожу и зубы?» Жить и оставаться прекрасной, как выразился Виталий Вульф, у нас достаточно сложно. Поэтому спасибо ему за этот комплимент.
– Но мужчины относятся к красивым женщинам снисходительно, считая, что это единственное, что дает им Бог...
– Я бы не сказала, что ко мне как к недоумку какому-то относились из-за того, что я женщина. Невозможно снять кино, где играют одни мужчины. Мне всегда хотелось быть яркой, эффектной. Однажды мы вместе с Тарковским были в Бельгии на кинофестивале. Иностранцы разглядывали меня как восьмое чудо света. Видимо, русская женщина представлялась им с маузером на поясе. Может, раньше я смотрелась ярко. Посмотрите, сколько сейчас красавиц на экране. Я рядом с ними серая мышка. А раньше мои волосы в одном фильме даже мазали серой краской. Говорили, что такой советская женщина быть не может...
– Кто из режиссеров произвел на вас наибольшее впечатление?
– Мастера различной весовой категории. Кончаловский уже тогда был интересным. Но очень был деспотичным. Он суперпрофессионально подходил к своей работе. Тарковский предложил мне роль Марии Магдалены в «Рублеве». Снимали во Владимире, Суздале. Однажды он подвел меня к обшарпанному храму и просто лекцию мне читал. Потом показал гору, где будет снимать русскую Голгофу. Я еще тогда не знала технологии съемок. Меня привезли в 8 утра. Я настроилась и уже в 8.30 безудержно рыдала. Репетиции продолжались несколько часов. Короче, ревела весь день без передыху, лицо покраснело от слез. А саму сцену сняли за десять минут.
– Многие знают вас по вашим героиням, но о вашей личной судьбе известно немного.
– Моя профессия предполагает общение с прессой. Только никогда не знаешь, что из этого получится. Бывает, не знаешь, как отмыться от того, чего ты не говорила. Мне предлагали написать книгу. Сначала я подумала: как здорово – написать обо мне книгу. Но потом поняла, что нет человека, которому я могу поведать свою судьбу.
– Какие мужчины соответствуют вашему идеалу?
– Мой идеал мужской красоты – лик Иисуса. Для меня мужчина – тот, кто несет добро, готов многое понять и простить. Я старалась всегда именно это найти в представителях сильного пола. Часто ошибалась. Надеюсь, в том человеке, которого я встретила, есть духовное начало, внутреннее благородство, талант и красота.
– Как вы считаете, Ирина Петровна, ваша судьба состоялась?
– С раннего детства, как себя помню, мечтала стать актрисой. И я ею стала. Разве это не судьба?!

Светлана НОВИКОВА.