Галина НЕНАШЕВА: Я никогда ничего не просила у Бога…

Родилась она в Архангельской области, детство и юность прошли на Урале. Родители – с Украины. Поэтому первые песни были украинские. В школе она ходила в заводской Дворец культуры имени Горького на хор и стала его солисткой. Навсегда сохранила благодарность музыкальному Руководителю ДК, который привилей любовь к музыке, песне!

– Галина, не может быть, чтобы в вашем роду больше никто не пел...
– Я как-то стала изучать свои корни и узнала, что мой дед был в церкви дьяконом. Утверждали, что голосина у него был ничуть не хуже, чем у Шаляпина, а, может, и еще сильнее. Но это было позже. А в седьмом классе на заключительном концерте смотра художественной самодеятельности Южно-Уральского края меня отметили как лучшую. И вот спустя три года после окончания школы я проходила мимо Челябинского оперного театра, в котором в свое время и проходил смотр. Взяла и зашла, настояла, чтобы меня прослушали. Так я попала в хор театра. Потом я вышла замуж за солиста балета, родился Ленечка… Некоторое время пела в Театре оперетты в городе Озерске. Кстати, тогда главным дирижером театра был отец журналиста Генриха Боровика. Потом я перешла в драматический театр. В общем, работа в этих трех театрах была для меня большой творческой школой.
И в один из отпусков я решила поехать в Москву. Это было в 1960 году. Ехала я пробоваться в один из оркестров – к Рознеру или к Лундстрему. Рознера в Москве не оказалось, и я поехала к Лундстрему. Там тогда работал квартет «Аккорд» Вали Дворянинова. Съездила с Лундстремом в Прибалтику, где ко мне пришел первый настоящий успех. К сожалению, жильем меня обеспечить не могли (оркестр Лундстрема сам был в Москве на птичьих правах). А я к этому времени с мужем разошлась, на руках 9-месячный сын... Пришлось возвращаться в Озерск. Но уже на следующий год я поехала опять в Москву – поступать в студию эстрадного искусства. Сразу поступить не получилось по ряду причин, и тогда мне посоветовали перебраться поближе к Москве – в Тамбовскую филармонию. Я думала, поеду ненадолго, а получилось на шесть лет. Встретила там Володю Ненашева, своего будущего мужа. Меня приглашали в то время в Ленинград, Кишинев, в Прибалтику, но меня в Тамбове все устраивало. Однако прошло время и стало чего-то не хватать, хотя и квартиру уже дали. А потом в Москве была очередная декада, и меня дирижер Владимир Рубашевский пригласил на работу в Московский мюзик-холл. Со временем к нему же в ансамбль «Коробейники» перешел и мой муж Володя.
– Популярность к тебе пришла именно в Московском мюзик-холле. Хитом сезона была песня Владимира Шаинского «А лес стоит загадочный…», а романс «Ямщик, не гони лошадей» лучше тебя никто не исполнял. Как в то время разрешили этот «упаднический» романс исполнять со сцены? Да еще и пластинку записать?
– Ну я его пою до сих пор. Сейчас сделала перезапись «Ямщика…» в несколько другой манере. А тогда обо мне была Валентиной Игнатовой написана хорошая, хвалебная статья в журнале «Театр». И только благодаря этой статье мне разрешили сделать запись на пластинку.
Я благодарна судьбе за то, что многие мои песни, что называется, «попали в десятку». Но ведь и огромное количество песен было размагничено и не «раскручено» из-за того, что их авторы были либо «не угодны» кому-то, либо уехали из страны.
Работая в Мюзик-холле, я первый раз в 1969 году выступила на международном конкурсе и стала лауреатом. Потом уже, работая самостоятельно, принимала участие в разных фестивалях и в пяти международных конкурсах. После закрытия Мюзик-холла я перешла на работу в «Росконцерт» и стала выступать с сольными концертами.
– Тебе, что называется, изнутри виднее, чем отличаются певцы сегодняшние от исполнителей прошлого?
– Меня начинает радовать, что появляются песни на хорошие стихи. С другой стороны, я с трудом могу отличить один ансамбль от другого. Если раньше каждый ВИА отличался яркой индивидуальностью, то сейчас... Есть, конечно, привлекательные группы, ориентированные сугубо на молодежь. И это хорошо. Но и мусора на эстраде очень много. И все оттого, что нынче нет... цензуры. Да и песен душевных, и в этом наша беда, сейчас практически нет. Не надо оборачиваться на Запад – у нас все совершенно другое. И культура, и восприятие другие.
Меня радует, что на моих сольных концертах присутствуют и молодежь, и пожилые люди. Я много работаю на праздничных и юбилейных концертах, публика там разная, и когда ко мне подходят молодые люди и говорят, что им понравилось мое выступление, – мне приятно, что нравится не только мое исполнение, но и сам репертуар. Хотя, может быть, он и не очень современный. Я могу согласиться сделать новую аранжировку песни, заменить где-то текст, но имидж свой – нет: принимайте меня такой, какая я есть!
К сожалению, сейчас четко действует система «кто платит, тот и заказывает музыку», а это далеко не всегда достойный уровень и хороший вкус.
– А как ты считаешь, когда было проще обрести популярность – сейчас или в то время?
– Сейчас в чем-то легче, а в чем-то и сложнее. Все упирается в деньги, мы таких денег раньше не зарабатывали. Клипы стоят дорого, поэтому все ищут спонсоров – людей, которые могут помочь и в создании клипа, и в обретении популярности. Лично я считаю, что лучше записать новые песни, чем потратить деньги на клип. Пусть меня узнают по голосу, по песням. Хотя и новую песню записать – дело дорогое. Ведь авторам тоже нужно платить, они на это живут. Существуют, конечно, и хорошие отношения, но кушать нужно всем. Тем более далеко не все авторы такие уж богатые, хотя и они порой идут на издержки, чтобы песню записать,– авось потом она раскрутится. Лично я на ТВ никогда не платила, но если ты хочешь попасть в хорошую передачу – приходится платить. Вроде бы какая-то свобода появилась – заплати и пой что хочешь и как хочешь, поэтому и личностей на эстраде стало мало...
– А что тебе помогает сохранять равновесие в этой «куче дел, суматохе явлений»? Бывает ли у тебя время свободное, чем предпочитаешь его заполнять? Ведь помимо повседневной борьбы за творческое выживание есть еще и быт и дом.
– Свободного времени, как такового, нет. И не потому, что много концертов или гастролей, а просто потому, что все время надо что-то делать в быту то, что за тебя никто не сделает…
Надо, например, следить, чтобы концертные костюмы не устарели. У меня есть мастера шитья, но я редко к ним обращаюсь – это дорогое удовольствие. И потом я – просто певица, и мне не надо часто менять наряды, как современным исполнителям. Я привыкаю к своим костюмам, что не маловажно, и не всегда новое платье, что называется, ложится на песню. Поэтому я всегда кое-что переделываю. А это еще труднее, чем новое заказать...
– А семья?
– У меня растет внук, ему 6 лет. У детей вроде бы все хорошо. Леня – звукорежиссер, живет с семьей в Америке. Лена учится на курсах. Главное, что они у меня хорошие люди!
Что касается шальной стороны жизни артиста? Я, конечно, люблю иногда погулять, «потусоваться», но очень редко, и только среди близких мне людей. Иначе мне не интересно, скучно, а порой и грустно. Я даже переживаю, если не вижу на концерте в зале тех глаз, которые я знаю. Поэтому я предпочитаю лучше побыть в одиночестве, чем идти на незнакомые сборища.
– А сын не приглашал в Америку пожить, поработать?
– Ну почему же, он всегда меня приглашает, я к нему выезжала, выступала и в Чикаго, и в Нью-Йорке на концертных площадках. Русскоязычный зритель там сейчас очень избалован, у него огромный выбор: кто там только не выступает.
– А уехать туда, к сыну, насовсем?
– Я рада, что у сына не «какая-нибудь» работа, а настоящая. Семья крепкая, и я как мать очень довольна за сына! Конечно, хотелось бы, чтобы он под моим крылышком был, но пусть он там живет нормальной человеческой жизнью. А для меня здесь, у нас, все замечательно, и я никогда и никуда отсюда не уеду, потому что для меня здесь все родное, все мне дорого. И мне очень хотелось бы, чтобы мой внук смог увидеть Россию и гордиться тем, что он тоже частичка этой России, чтобы он знал ее язык и чтобы он знал, что эта страна действительно великая.
– Галя! Читателям «Мужской газеты» будет интересно узнать, каким ты видишь себе настоящего мужика, мужчину? Что бы ты хотела пожелать сильной половине в новом году, веке, столетии?
– Чтобы мужчины были внимательными к женщинам, больше заботились о доме, ибо если женщина – очаг, то мужчина – стены и фундамент дома. Слово «мужчина» должно быть высоким званием. И еще хочу пожелать всем, чтобы новый век принес нам больше благополучия, чтобы наша Россия-матушка поднялась и расцвела.
– А во что ты веришь? Ты верующая?
– Я крещеная, хотя и крестилась недавно – восемь лет назад. Всегда считала, что если бы я не стала певицей, пошла бы в монашенки. Я когда пошла крестить детей, окрестилась вместе с ними.
– Ты к Богу часто обращаешься?
– Да, очень часто! У меня не получается «Боже, прошу тебя…». Я не прошу Господа, я его благодарю или читаю молитву, но не прошу! Он постоянно со мной, я постоянно с ним общаюсь. В свое время я носила крестик и не прятала его. У меня были скандалы в «Росконцерте», меня пытались ущемить с концертами, попридержать… были у меня такие сложности. Но я свой крест несла достойно и гордилась этим, и он мне помогал…

Евгений ТЕРЕШАТОВ.