Семен ФАРАДА: Я был единственным матросом Балтфлота, которому разрешалось носить длинные волосы

Одно только упоминание фамилии этого актера вызывает у людей улыбку. Сразу вспоминается «уно моменто» из «Формулы любви»...

– Семен Львович, наверное, трудно ходить по улицам с таким «узнаваемым», как у вас, лицом?
– Узнаваемость – это издержки нашей актерской профессии. Если, встретив тебя на улице, прохожие оборачиваются, не стоит переполняться гордостью по поводу собственной значимости. Скорее всего, это результат слишком частого мелькания на экране. В кино, как и в жизни, существует такое понятие, как мода. Двадцать лет назад был моден один актер, десять лет назад – другой. Сегодня в моде актер Фарада. Но мода эта уже пошла на спад.
– Вы слишком самокритичны. Кинозрители любят вас за замечательные комедийные роли, сыгранные в фильмах «Тот самый Мюнхгаузен», «Гараж», «Чародеи», «Человек с бульвара Капуцинов», «Формула любви» и многих других.
– В кино актерскую судьбу во многом определяет принцип типажа. Нашел ты удачную маску, сыграл успешно две-три роли и все – режиссеры будут предлагать тебе «тиражировать» ее. Впрочем, маска – не так уж плохо. Ее «носят» многие замечательные российские актеры – Александр Ширвиндт, Георгий Вицин, Александр Калягин.
– Как вы определились в амплуа комедийного, гротескового актера?
– Таковым в годы моей юности я совсем себя не считал. Я выступал на сцене студенческого театра «Наш дом» под руководством режиссера Марка Розовского. Правда, исходя из особенностей моей внешности режиссер предлагал мне в основном комедийные и характерные роли. Сам же я в душе мечтал воплотить на сцене монументальный героический характер. Однажды давали мы сборный концерт перед каким-то праздником. Я предложил выступить с чтением «Стихов о советском паспорте» В. Маяковского. Розовский начал меня отговаривать, но я упрямо стоял на своем. Тогда Марк сказал: «Сеня, спорим на ящик коньяка, в зале будут смеяться». Мы поспорили. Когда я вышел на сцену и объявил свой номер, по залу пробежал легкий шумок. После первой строфы зал затих, после второй наступила гробовая тишина, а после третьего четверостишия зрители буквально покатывались от хохота. Пришлось мне потом покупать коньяк Розовскому...
– И что же, мечта о серьезных ролях так и осталась мечтой?
– Я человек упрямый и от задуманного не отказываюсь. На сцене Театра на Таганке сыграл немало драматических ролей в пьесах классического и современного репертуара: в «Мастере и Маргарите» по М. Булгакову, в «Обмене» по Ю. Трифонову, «А зори здесь тихие» по Б. Васильеву, «Марат-Сад» и других. В кино, к сожалению, серьезные работы случаются намного реже. Могу припомнить только фильмы «Попугай, говорящий на идиш» Э. Савелы и «Мой друг Иван Лапшин» А. Германа.
– Сколько фильмов в вашем послужном списке?
– Я поздно пришел в кино, но быстро наверстываю упущенное. Снялся более чем в 115 художественных и телевизионных картинах. По этому случаю даже избран президентом актерского клуба «Сто ролей», существующего при Доме Ханжонкова. Правда, многие из лент, в которых играю в последние годы, зрители не видят.
– Когда началась ваша творческая жизнь?
– Никакого специального театрального или кинематографического образования я не получил. Так случилось. Да и родители к искусству отношения не имели: папа был военным, мама – фармацевтом. После школы поступил в Высшее техническое училище имени Н. Баумана, но со второго курса меня призвали на флот. Четыре года на Балтике были не только службой, но и активной работой в художественной самодеятельности. Выступал в драматическом коллективе при доме офицеров города Балтийска. В пьесе Б. Лавренева «Разлом» играл матроса-анархиста. С этой моей ролью связана довольно-таки курьезная история. Чтобы глубже войти в образ, отрастил длинные волосы. А военный устав, как известно, запрещает подобные вольности. В городе меня постоянно останавливали патрули. Тогда я с гордостью предъявлял «охранную грамоту», выданную военным комендантом города. В ней мне, единственному из матросов Краснознаменного Балтийского флота, разрешалось временно, в виде исключения, носить длинные волосы.
– Не пытались после службы сменить профессию?
– У меня были строгие родители. Они считали, что человек должен получить «настоящую» специальность. Я вернулся в институт, благополучно закончил его и распределился в одно из московских научно-исследовательских заведений. Но по-прежнему главным делом своей жизни продолжал считать актерство. Еще в годы учебы поступил по конкурсу в студенческий театр «Наш дом» при Московском университете. Замечательный это был театр, и коллектив замечательный. Там начинали свою творческую биографию многие известные ныне люди: актеры, писатели, сценаристы. Здесь же родился и КВН. Наш театр существовал до конца шестидесятых годов, пока его не разогнал партком университета за безыдейность.
– А как, собственно, вы, «бауманец», попали в университетский театр?
– В те годы творческие коллективы существовали при многих вузах. Они соревновались между собой во всевозможных конкурсах и смотрах. На одном из таких смотров у директора ДК гуманитарных факультетов С. Дворина родилась идея собрать «под одной крышей» самых талантливых ребят. Так возник «Наш дом». Все участники продолжали учиться или работать, так что репетировали в основном по ночам. Сами инженеры, мы прекрасно оснастили нашу сцену, придумав немало сценических эффектов. Многие из наших изобретений прочно вошли потом в театральную практику.
– Вы продолжали работать инженером?
– И даже продвинулся по службе до замначальника отдела. А что оставалось делать? Ведь в «Нашем доме» мы работали на чистом энтузиазме, без какой-либо оплаты. После ликвидации нашего театра я и А. Карпов (он закончил МИСИ) подготовили и показали номер на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. В том же конкурсе участвовал и никому тогда не известный Г. Хазанов. Он взял первую премию, мы – вторую. Полученный диплом дал нам право выступать в системе Москонцерта. Еще несколько лет я мотался с гастрольными группами по всей стране, от Прибалтики до Дальнего Востока. Но кочевой образ жизни мне надоел, и я решил показаться Юрию Любимову. Юрий Петрович взял меня в труппу Театра на Таганке, на сцене которого я выступаю уже свыше четверти века.
– Надеюсь, в кино ваш путь к успеху был менее тернистым.
– Не надейтесь. От первого появления на экране (это было еще в 1967 году в полуигровой короткометражке «Каникулы в каменном веке») прошло более десяти лет до первой заметной моей роли в телевизионном «Мюнхгаузене» Марка Захарова.
– После премьеры телевизионной ленты «Чародеи» вы стали настоящим любимцем зрителей.
– Знаете, я чуть было не отказался от этой роли. В сценарии мне не понравился мой герой. Какой-то безымянный, почти бессловесный командированный ходит по этажам огромного учреждения и надоедает занятым людям, чтобы получить подпись на накладной. Здесь нечего играть, сказал я себе. Но мне позвонил Валентин Гафт и уговорил сниматься.
– При огромной занятости в кино и театре на хобби времени, конечно, не остается?
– С детства увлекался футболом. До недавних пор выходил на поле. Года три назад играл в матче против команды ветеранов ЦСКА. Матч проводился в память так называемой команды лейтенантов, которую возглавлял Григорий Федотов. В ней играли легендарные футболисты: Всеволод Бобров, Валентин Бубукин, Вячеслав Соловьев, Валентин Николаев... Кроме фанатиков футбола на трибунах собрались ветераны, которые уже не могли выйти на поле, и родственники тех, кого уже нет с нами. Я в том матче отличился – забил гол известному армейскому вратарю пятидесятых годов Борису Разинскому. Но после операции, к сожалению, врачи мне играть запретили.
– Как ваши домашние относятся к суматошному актерскому образу жизни главы семьи?
– С пониманием относятся. Ведь у нас чисто актерская семья. Моя жена Марина Полицеймако тоже актриса, сын Миша закончил театральный вуз и начинает творческую деятельность. Молчаливо солидарны со мной и остальные члены семейства – тибетская овчарка Рик, кошка Шура и попугай Гоша. Тем более что Рик недавно снялся вместе со мной в «Дог-шоу»...
– Вы один из немногих актеров старшего поколения, активно снимающихся в так называемом новом русском кино. В «Русском чуде», второй серии похождений современных мошенников, вы были уморительно смешным экстрасенсом Кошмаровским...
– В третьей серии я сниматься отказался. При таком провальном уровне режиссуры ничего путного получиться не может. Но в новом русском кино делается не только кич. Снялся я в серьезных ролях по М. Булгакову в фильмах «Роковые яйца» и «Красный остров».
– Ваше лицо нередко мелькает в телевизионных рекламных клипах...
– Смею вас уверить, это не только ради заработка. Соглашаюсь сниматься, если в материале есть хотя бы крупица драматургии.
– Семен Львович, а как родился ваш актерский псевдоним – Фарада?
– Я снимался тогда в Душанбе в фильме режиссера Валерия Ахадова «Вперед, гвардейцы!». Когда пришел получать гонорар, директор «Таджикфильма» говорит: «У нас в Таджикистане не может быть актера с такой фамилией – Фердман». Я пытался протестовать: «Но вот же в ведомости: Иванов, Слуцкис...» А директор мне в ответ: «У этих товарищей есть свои республики». Ну что тут возразишь – логика железная. Стали думать, как меня «перекрестить». Шарада какая-то получается с фамилией. От этой шарады и родился Фарада, тем более что звучало как-то по-восточному...

Геннадий ФРОЛОВ.