Восемь процентов в
пользу государства
Фантомные боли
полковника Умеркаева
 ...Встретиться с Шавкатом Умеркаевым
мы условились у дома № 10 по улице Приорова, где
располагается главное бюро медико-социальной
экспертизы Москвы. Без чего-нибудь в двенадцать
дня, поскольку ровно в двенадцать он должен был
быть в кабинете врача. Проплутав по изрытой,
корявой этой улице, я припозднился минут на пять
– Шавкат уже ждал меня у входа в бюро. Говорю ему:
– Поторопись, очередь пропустишь.
– Все, брат, – отвечает. – Уже и заключение
написали: инвалид третьей группы. Быстро
отстрелялись...
Действительно, «стрельба» у врачей много времени
не потребовала. Шавката особо и осматривать
нечего, поскольку рукав форменного его пиджака
пуст – правой руки он лишился восемь лет назад.
Тогда же Шавкат был признан инвалидом второй
группы. Заметьте: второй, не третьей, как сейчас.
– А что, у тебя за эти годы рука отросла?
– Я спросил врачей об этом. Накричали на меня.
...Познакомился я с Шавкатом в июне 1993 года. В
госпитале имени Бурденко, где лечился после
вертолетной катастрофы на Чукотке мой друг, ныне
покойный Саша Болотин – тогда редактор отдела
«Огонька». Он показал мне на аккуратно
застеленную пустую койку и сказал:
– Сейчас сосед подойдет. Настоящий мужик. Он
подвиг совершил, а они истребляют его, гады.
Напиши о безобразной этой истории. Если
понадобится, я добавлю, когда оклемаюсь.
Речь Саша вел о Шавкате. А история его
восьмилетней давности такова. Тогда, в 1993-м,
подполковник Умеркаев был слушателем последнего
курса Военной академии имени Фрунзе. Практически
он закончил учебу – ему оставалось лишь сдать
последний экзамен и защитить дипломную работу,
которая уже была написана. Перспективы перед
Шавкатом открывались самые радужные. По
окончании академии его намеревались назначить
заместителем командира полка. И это его очень
устраивало. Шавкат так хотел служить именно в
строю, что, к удивлению однокурсников, отверг
даже предложение кадровиков Генштаба,
приглашавших его на собеседование.
Но случилось непредвиденное. О том, что привело
на госпитальную койку Шавката, рассказала своим
читателям «Красная звезда» в номере от 13 марта 1983
года. Заметка невелика, привожу ее практически
целиком:
«...Все произошло в считанные секунды. У
железнодорожной платформы Лианозово пожилая
женщина с тяжелой поклажей застряла на переходе
через рельсы. А приблизившийся состав уже не мог
остановиться. Не раздумывая, подполковник
Умеркаев бросился на помощь. Женщину спас. Но его
самого сбил поезд. Офицер лишился руки.
...Уже через несколько дней после трагедии
подполковник Умеркаев написал рапорт с просьбой
разрешить ему остаться на военной службе».
В заметке, писавшейся по горячим следам,
обнаружил две неточности, с моей точки зрения,
несущественные. Не пожилую женщину спас Шавкат, а
девушку лет пятнадцати-шестнадцати. Об этом мне
сообщили свидетели происшествия – офицеры
академии. Ну и, конечно же, рапорт за Шавката
писал его товарищ, сам он сумел лишь расписаться
левой рукой. И еще маленькая подробность. Когда
на место трагедии прибыла бригада «Скорой
помощи», Шавкат лежал бездыханный, и врач сделал
прямо через шинель укол в сердце – оно забилось
вновь.
Страшные боли Шавкат переносил мужественно –
соседи по палате не слышали ни стонов его, ни
жалоб. Но больше болей бессонными ночами его
мучил вопрос: как жить дальше? К нему приходили
начальник факультета академии генерал-майор
Юрий Богданов, начальник курса полковник Борис
Чхаидзе, однокурсников медсестры буквально
выгоняли из палаты. Все они успокаивали Шавката,
говорили, что за подвиг он, несомненно, будет
представлен к ордену, что он сможет продолжить
службу в армии в той должности, где голова важнее
рук, к примеру, в том же Генштабе или на
преподавательской работе...
До сих пор не могу понять, почему офицер,
совершивший подвиг, раздражал тогдашнего
начальника академии генерал-полковника Кузьмина.
Он сказал Шавкату, что ему незачем получать
диплом академии, поскольку он не может остаться
на службе в армии по состоянию здоровья. Сказал,
что о предоставлении Шавката к награде и речи
быть не может. И еще сказал, что выселять его
семью, занимающую две комнаты в трехкомнатной
квартире академического общежития, он не будет,
но и ордера на жилплощадь не даст...
Историю Шавката Умеркаева я изложил в материале
«Фантомная боль», который был опубликован в
номере от 6 июля 1993 года «Курантов», где я работал.
Вот уж не ожидал столь яростной читательской
реакции. Мой телефон не замолкал ни на секунду –
звонили фронтовики, Герои Советского Союза,
космонавты, «афганцы». Единственное, о чем я
жалел, что не слышит генерал Кузьмин, что
говорили о нем люди, не понаслышке знающие цену
подвигу. Позвонил и Шавкат:
– Брат, – сказал он. – Меня вызывают в
министерство.
Его принял заместитель министра обороны. И
сказал примерно следующее:
– Распоряжением министра вам надлежит сдать
последний экзамен в академии и защитить
дипломную работу. За вами закрепляется
трехкомнатная квартира, которую вы можете
приватизировать. За совершенный подвиг вы будете
представлены к правительственной награде. И
последнее: вы продолжите службу в Российской
армии...
Министром обороны в 93-м был Павел Грачев. По-разному
к нему относились и относятся люди. Но даже
недруги Грачева не отрицают, что он человек
большого личного мужества, которое неоднократно
проявлял на службе в десантных войсках. Наверное,
поэтому он и принял столь горячее участие в
судьбе подполковника Умеркаева. И я по сей день
испытываю к Павлу Сергеевичу Грачеву самые
добрые чувства.
Слова Грачева не разошлись с делом. Шавкат
успешно закончил академию, на законном основании
живет с семьей в приватизированной квартире, его
наградили орденом Мужества, а служить направили
в военкомат Тимирязевского района Москвы. В
августе минувшего года он стал полковником, а
вскоре подал рапорт об увольнении. Такой вот
хэппи-энд. Позвонил Шавкату, его дома не
оказалось. Алла, его жена, сказала:
– Живем, как и восемь лет назад. Днем Шавкат ходит
по инстанциям, а ночами не спит – сидит на кухне и
курит одну сигарету за другой. Фантомные боли
вернулись...
По инстанциям Шавкат ходит потому, что врачи
взяли и пересмотрели заключение своих коллег,
определивших еще в 93-м году ему вторую группу
инвалидности. Теперь он инвалид третьей группы.
Почему, что произошло? Может быть, действительно
рука у него отросла? Я обзвонил знакомых врачей.
Все они в один голос заявили: утрата конечности,
вне всякого сомнения, дает право на вторую группу
инвалидности. Почему врачи настаивают на третьей?
Очень просто: «блюдут» государственные интересы.
Поскольку пенсия Шавката, если он будет признан
инвалидом второй группы, увеличится аж на целых
восемь процентов... Нужны ли комментарии?
Рассказал о новых злоключениях Шавката нашему
общему знакомому заслуженному художнику России
Константину Михайловичу Антонову. И этот высоко
интеллигентнейший человек, от которого я слова
не только бранного, грубого не слышал, определил
ситуацию очень емко и точно:
– Блядство.
Наверное, вспомнил художник лексикон военного
времени, когда он, старший сержант артиллерии,
бил прямой наводкой из своей пушчонки по
фашистским танкам. И тоже стал инвалидом второй
группы.
И мне нечего к этому добавить.
Владимир НАЗАРОВ. |
вернуться 
